Как на духу!
Еженедельник о людях и для людей «Бульвар Гордона»
Известный как якобы лидер солнцевской организованной преступной группировки Михась бизнесмен и меценат Сергей МИХАЙЛОВ: «Швейцарский прокурор воскликнул: «Посмотрите на Михайлова — с виду респектабельный молодой человек, а вы знаете, что своему компаньону Орлову он лично выколол ножом глаз и отобрал машину и квартиру? При этом, когда бывший Генеральный прокурор и министр юстиции США Рэмси Кларк приехал в Швейцарию и сказал: «Хочу Сергея Михайлова защищать», ему отказали».
В конце 80-х — начале 90-х о солнцевской организованной преступной группировке говорили повсеместно: ее упоминали и на телевидении, в и печатных СМИ, а людская молва так и вовсе мифологизировала. Солнцевские бандиты считались едва ли не самыми крутыми на территории всего бывшего СССР, но имя человека, которому приписывали в той группировке лидерство, Сергея Михайлова, прогремело на весь мир чуть позже — в 96-м, когда из аэропорта «Куантрен» в Швейцарии он был доставлен прямиком в тюрьму. Изначально Михась, как тогда называла Сергея Анатольевича вся западная, да и наша, постсоветская, пресса, обвинялся в какой-то абстрактной преступной деятельности и покупке швейцарского особняка через подставное лицо, но потом, когда начался затяжной следственный процесс, стало ясно: речь идет о чем-то большем, нежели нарушение правил приобретения жилья...
Два года спецслужбы восьми стран мира, в том числе Соединенных Штатов Америки, пытались помочь швейцарцам расследовать дело Михайлова и поставить в нем финальную точку — добиться тюремного срока для того, кого «наградили» званием крестного отца русской мафии и лидера солнцевской ОПГ, однако потерпели оглушительное фиаско: в 72 томах уголовного дела присяжные не нашли ни единого факта, позволяющего признать подследственного виновным.
Сергей Анатольевич не скрывает: его защищали блестящие адвокаты, к тому же существенно помогал экс-генпрокурор и экс-министр юстиции США Рэмси Кларк, приехавший на суд, чтобы отстоять человека, в чьей невиновности не сомневался, однако, как отмечали авторитетные издания, лучшим защитником Михайлова оказался он сам. Все, кто присутствовали на заседаниях, диву давались: российский бизнесмен, что для западного европейца уже без пяти минут бандит, держался уверенно и хладнокровно, словно аристократ на приеме. Многочисленные попытки вывести Сергея Анатольевича из себя, спровоцировать на грубость, конфликт и скандал, предпринимаемые прокурором, были безрезультатны и имели место ровно до тех пор, пока их не пресекла судья, которой все это надоело. «Господин Кроше, вот вы все время говорите нам о том, как ужасны русские, какие это необразованные и необузданные дикари, но посмотрите на господина Михайлова — по-моему, он выглядит как джентльмен. По крайней мере, в отличие от вас ведет себя именно так...».
Еще не имея юридического образования (это позже Сергей Анатольевич станет доктором юридических наук и профессором), подследственный вдребезги разбивал доводы «особо важных» свидетелей, которых из Америки везли тремя самолетами (как положено, под неусыпным наблюдением телохранителей), и в конце концов дошло до того, что присяжные «этому русскому, изо всех сил защищавшему свое доброе имя» едва не аплодировали. Ну а потом Михайлова единогласно признали невиновным — не мафиози и не крестным отцом, а простым иностранцем, ставшим жертвой предвзятого отношения к его соотечественникам и пострадавшим в результате жуткого недоразумения.
Исход этого процесса казался мировой общественности невероятным: человека, которого уже и негласно, и гласно «помазали» на лидерство в далекой, опасной и ужасной солнцевской банде, вдруг оправдали, да еще и 500 тысяч долларов компенсации выплатили (за время отсидки в тюрьме, где он не мог зарабатывать), а если учитывать, кто Сергею Анатольевичу противостоял, то, что все так закончилось, и вовсе чудо.
Тогдашнего генпрокурора Швейцарии непримиримого борца с организованной преступностью Карлу дель Понте на родине прозвали Карлита-Чума: с 1981 года, когда перспективный юрист перешла на прокурорскую работу, от нее не уходил никто. В начале 90-х именно она изрядно потрепала нервы российскому президенту Борису Ельцину, инспирировав дело о коррупции в его окружении, и именно ей удалось заморозить все личные средства бывшего премьера Пакистана Беназир Бхутто, а также добиться ареста 118 миллионов долларов на счетах брата экс-президента Мексики Салинаса. Разумеется, никто и не сомневался: какого-то Михася, который далеко не президент, не министр и даже не дипломат, Карлита с ее репутацией и влиянием попросту раздавит.
За их противостоянием увлеченно следил весь мир, и то, что дель Понте проиграла и, оставив генпрокурорскую должность в Швейцарии, перешла работать в Международный трибунал ООН по бывшей Югославии, послужило еще одним и, кстати, довольно весомым доказательством того, что вины на Михайлове нет. Просто так отступить в борьбе с мафиози Карлита-Чума не согласилась бы ни за что: в 1992 году от взрыва, организованного сицилийской мафией, погиб судья Джованни Фальконе, с которым она тесно сотрудничала.
В 98-м, после двух лет заключения, Сергей Анатольевич, наконец, вернулся домой, и на вопрос, что почувствовал, когда услышал оправдательный приговор суда, ответил: «Великую благодарность Всевышнему!». Теперь Михайлов активно занимается не только бизнесом, но и благотворительностью — восстанавливает разрушенные храмы и возводит новые, помогает ветеранам Великой Отечественной и вдовам Героев России, проводит различные акции для детей и молодежи. Глядя на то, с какой нежностью этот сильный мужчина, повидавший и переживший на своем веку многое, листает изданную им антологию детского рисунка или запускает в небо домашних голубей, попутно обучая гостя — прославленного боксера Майка Тайсона, держать их, кормить и поить, совсем не веришь, что когда-то его пытались осудить как главаря банды.
Что интересно, о принадлежности Сергея Анатольевича к солнцевским сохранилась одна-единственная запись— на колоколе церкви, построенной в Подмосковье на деньги бизнесмена, написано: «От солнцевской братии», однако ничего криминального в этом он не находит. «Просто деньги на то, чтобы отлить колокола, собирали жители города Солнцева», — объясняет Михайлов.
«УВИДЕВ СВОЙ ПЕРВЫЙ ЗАРАБОТАННЫЙ МИЛЛИОН, Я ПОДУМАЛ: «ТАК И ДОЛЖНО БЫТЬ»
— Сергей Анатольевич, добрый день — у вас в гостях очень уютно и такие фотографии, иконы на стенах... Вы известный предприниматель и меценат, а с чего ваша бизнес-деятельность начиналась?
— Ну, как и у многих — с палаток...
— В начале перестройки, небось...
— Да: цветы всякие, подарочные изделия продавал. Работал в кооперативе, связанном с народными промыслами, искусством, шкатулками теми же: все, как обычно, — это и был стартовый капитал.
— Только-только вздохнуть людям дали — интересное было время?
— Безусловно, и то, чем занимались, было сродни какому-то творчеству. Тем, у кого коммерческая есть жилка (а я думаю, она мне присуща), дали раскрыться — тут и способность устанавливать контакты проявилась...
— ...а еще умение договариваться...
— ...предчувствовать цены, спрос и все остальное.
— Многие зарабатывали тогда очень активно: я помню себя и своих друзей — деньги, казалось, сами шли в руки. Соблазнов появилось много?
— Лично у меня нет. Другие, конечно, сразу же расслаблялись, гуляли, покупали себе «феррари» и прочее, но мы постоянно вкладывали средства в оборот и производство старались расширить. Шаг за шагом, потихонечку...
— Помните ощущения, когда увидели свой первый заработанный миллион?
— Да, разумеется.
— Что подумали?
— «Так и должно быть» — я чувствовал, что это произойдет. Есть у меня внутреннее такое ощущение того, что ждет впереди, ясновидением называется, поэтому абсолютно четко знал: состоятельным буду.
— Как эти деньги тогда тратили: приобретали машины, квартиры?
— Честно говоря, сейчас уже не очень-то помню. Делал подарки близким — родителям, тем, кто был рядом, очень хотел им помочь, и уходило на это много. Ну, естественно, себя, любимого, тоже не забывал.
— Многие богатые люди закона «Чем больше отдашь, тем больше к тебе придет» не знают — вы всегда это осознавали?
— Безусловно — я же человек верующий.
— И этот закон работает, правда?
— Однозначно! Для меня это железобетонное правило, которое подтверждается на протяжении стольких лет: чем больше ты отдаешь, причем правильно, туда, куда нужно, тем больше потом получаешь, — зерна в благодатную почву падают, и ростки всходят хорошие.
«МИХАИЛ КАСЬЯНОВ ЖИЛ КИЛОМЕТРАХ В ДВУХ ОТ МЕНЯ, И ХОТЯ В ШКОЛЕ, ГДЕ Я ЗАНИМАЛСЯ СПОРТОМ, УЧИЛСЯ, ЗНАКОМЫ МЫ НЕ БЫЛИ»
— Я помню, в конце 80-х появились не только кооперативы, но и все, им сопутствующее, и много тогда о солнцевской группировке судачили: там, дескать, самыекрутые во всем Советском Союзе ребята. Хотелось бы с вами немножко о Солнцеве поговорить — это правда, что вы жили там в одном дворе с будущим премьер-министром России Михаилом Касьяновым?
— Ну, не совсем в одном — километрах в двух друг от друга. Есть у нас в Солнцеве райончик такой — Станция называется: рядом с железнодорожной станцией ряд домов, и в одном из них проживал Касьянов, и хотя в школе, где я занимался спортом, учился, знакомы мы не были.
— Потом познакомились?
— Шапочно, а близко — нет, никогда.
— Солнцевская группировка, о которой столько писали и говорили, — вымысел, миф, или и вправду такая была?
— Смотря что под словом «группировка» подразумевать. Конечно же, люди, которые защищали свой бизнес и не давали никаким рейдерам его захватить, были, но когда их преступной группировкой называют, я не согласен. Это, наоборот, созидательная группировка была: «Чужого не трогаем, но и своего никому не отдадим» — примерно под таким лозунгом мы работали.
— Ребята, которые с вами бизнесом занимались, все жили в Солнцеве, были спортсменами?
— В основном да, но и ученые среди нас тоже были.
— Какого-то кодекса чести вы придерживались?
— Вы знаете, люди-то мы в основном верующие, поэтому и без кодекса обходились: у нас Библия есть, 10 заповедей, которые Господь дал Моисею, а Моисей — народу, и мы четко старались им следовать. Уж если какие-то исключительные случаи и были, просили разрешения (смотрит наверх) чуть-чуть от этих заповедей отойти...
— Писали, что Сергей Михайлов по кличке Михась — лидер солнцевской ОПГ: читая о себе такое, расстраивались?
— Конечно, когда преступником называли, приятного в том было мало.
— Родители переживали, наверное?
— Нет, потому что понимали: была сплошная во всем конкуренция, и когда в чем-то мы не уступали, возникали трения, которые переходили на газетные полосы, выливались в негативные публикации. С другой стороны, если молва идет, народ верит...
— ...всему...
— ...да, и не случайно такая пословица старая есть: «Добрая слава на печке лежит, а дурная по дорожке бежит» — так и со мной получилось.
— В начале 90-х в России просто бандитский господствовал беспредел — многих вообще убивали. Не боялись, что такое может произойти и с вами, были наезды на вас и на ваш бизнес со стороны бандитов?
— Естественно, какие-либо претензии были всегда, и периодически от разных людей приходилось выслушивать различные доводы, причем достаточно убедительные, что им принадлежит что-то наше. Ну, мы, так сказать, отвечали, а что касается страха, то его не было, потому что за моей спиной стояла моя семья, которую я очень люблю, и мои близкие, а настоящая любовь страха не знает — это тоже закон. Ну и потом, что такое для человека верующего смерть? Просто в другое состояние переход...
— Вы действительно в это верите?
— Конечно, как и в то, что у меня с небом контакт, и потому меня берегут. Видите, сижу и с вами здесь разговариваю, хотя, в общем-то, выжить было непросто...
— ...и удавалось это сильнейшим...
— Да, тем, кто определенное имеет чутье. Наверное, потому я сейчас с вами...
— ...а не с ними...
— Не там (смотрит наверх) и не там (опускает глаза вниз).
— В таких фильмах, как «Бандитский Петербург», «Олигарх», «Бригада», достаточно правдиво показано, что происходило тогда на территории бывшего СССР на самом деле, а вот вас правоохранительные органы прессовать пытались?
— Да, безусловно.
— И угрожали?
— Бывало по-всякому, например, приходили, обыск устраивали, все разбивали, укладывали меня и моих друзей возле дома... Представляете, несколько высоток вокруг, и все жильцы смотрят: что там за люди и почему лежат?
— Кино снимают...
— Меня еще и избивали! Ну, как... Кто-то ударил, а кто-то в это время украл часы. Был такой эпизод: один сотрудник милиции руки скручивает, второй бьет по лицу, а третий снимает с руки золотой «ролекс». Я еще не вырубился, прохрипел: «Часы отдай!». Их старший это увидел: «А-а-а, ты еще нам замечания делаешь!». Всю ватагу на Петровку доставили — и на следующий же день отпустили: оказывается, оснований для задержания не было.
— А извиниться?
— Ну, это так, между прочим: «Мы же сегодня вас не закрываем?». Я: «Если закроете, все газеты центральные будут об этом знать». — «Все, нет вопросов».
— Покушения на вас были?
— Ярко выраженных таких нет, но, думаю, готовились. Господь миловал — я же сказал, что он меня оберегает.
«НА РУСИ ГОВОРЯТ: ЕСЛИ ЧЕЛОВЕКА НЕСКОЛЬКО РАЗ СВИНЬЕЙ ОБОЗВАТЬ, ОН МОЖЕТ ЗАХРЮКАТЬ... ОБО МНЕ ПИСАЛИ: «ЛИДЕР СОЛНЦЕВСКОЙ ОРГАНИЗОВАННОЙ ПРЕСТУПНОЙ ГРУППИРОВКИ», НО ГДЕ ОНА, ГРУППИРОВКА ЭТА? — ПОКАЖИТЕ! ЧТО, НЕТУ?»
— Тем не менее какие-то распоряжения на случай, если с вами, не дай Бог, что-то произойдет, вы тогда отдавали? Готовились к худшему?
— Христианин должен всегда быть готовым из жизни уйти: это может случиться в любой момент. Я самое элементарное предпринимал — говорил, где для семьи средства находятся, и все знали: если что-то случится, незаменимых людей нет, мое место займет кто-то другой.
— В кино, когда крестных отцов наблюдаешь, понимаешь, что это, наверное, очень серьезные люди, а я вот сижу напротив вас — человека, которого в прессе неоднократно крестным отцом русской мафии называли...
— (Улыбается).
— Это льстило или, наоборот, возмущало?
— Вы знаете, на Руси говорят: если человека тысячу раз свиньей обозвать, он может захрюкать. Мне приходилось жить с этим и лавировать, понимаете? — а что делать, если это все СМИ утверждали? На самом деле, с юридической точки зрения это неправильно, потому что...
— ...для начала определить нужно, кто такой крестный отец и что такое мафия...
— Вот! Писали: «Лидер солнцевской организованной преступной группировки», но где она, группировка эта? — покажите! Что, нету? Фиксации юридической нет, а только домыслы-вымыслы.
«В БЕЛЬГИЙСКОЙ ГАЗЕТЕ LE SOIR ПОЯВИЛАСЬ ИНФОРМАЦИЯ, ЧТО НЕКИЙ ГРАЖДАНИН МИХАЙЛОВ ИМЕЕТ ПРЯМОЕ ОТНОШЕНИЕ К МАФИИ, ЗАНИМАЕТСЯ РЭКЕТОМ, КУРИРУЕТ ПРОСТИТУЦИЮ, ТОРГУЕТ ОРУЖИЕМ...»
— В середине 90-х весь мир русской мафией запугали, крупнейшие западные газеты стращали: мол, ждите, русские идут — эти крутые, кровавые бандиты скоро до нас и наших семей доберутся... Русская мафия на самом деле существовала или это тоже вымысел?
— Вы знаете, Дмитрий, это вопрос к правоохранительным органам, а что на этот счет думаю я? Да, действительно, в конце 80-х — начале 90-х за границу хлынул поток очень неглупых...
— ...предприимчивых...
— ...наших соотечественников, и они потихоньку стали тамошний рынок захватывать — не с пистолетами или пушками, а просто здесь (стучит пальцем по лбу) было немножко, и Запад содрогнулся. Особенно Америка — туда тоже пришли русские и начали всякий бизнес, а если учесть, что в США отношение к России до сих пор прохладное, на грани «холодной войны», неудивительно, что вместе со странами Западной Европы Штаты такую позицию заняли, что русские — это надвигающаяся опасность, беда, и придумали мифическую русскую мафию, которая якобы все захватывает. Были даже специальные отделы созданы, которые хорошо субсидировались, подключили работающие на весь мир СМИ, и раздули дела Иванькова (Япончика), Таранцева, Михайлова, Тохтахунова.
Увы, все эти дела дутые, придуманные специально, и обидно, что некоторые наши спецслужбы этому способствовали. Слава Богу, сейчас все в прошлом, но тогда на весь мир кричали: русская мафия, то, се, пятое, десятое... — не понимали, что страдают-то невинные люди, не только те, кого преступниками называют. Ну, согласитесь, приезжает человек в цивилизованную, так сказать, страну, а его начинают обыскивать, потому что он русский, а все русские так или иначе относятся к мафии.
— Книгу Олега Якубова «Михайлов или Михась?» я прочитал полностью, и мне она очень понравилась, а это правда, что полумиллионным тиражом она издана?
— Может быть, даже большим — наверное, сам Олег Александрович не знает, каков общий тираж, потому что очень много было заказов. Где только я ее не встречал! — в любом городе. Приятно...
— В октябре 96-го года вы были задержаны в Женевском аэропорту «Куантран» швейцарскими спецслужбами, которые в течение двух лет пытались вас осудить. Швейцарцы называли этот процесс процессом века, это было самое дорогое уголовное дело Европы прошедшего столетия — что хотели они доказать и почему суд присяжных вас оправдал?
— Ну, мы как раз об этом сейчас говорили: о том, что русским мифическую роль отвели — мафиози, и вот в бельгийской газете Le Soir, с которой потом восемь лет мы судились и процесс таки выиграли, появилась информация, что некий гражданин Михайлов имеет прямое отношение к мафии, занимается рэкетом, курирует проституцию, торгует оружием...
— Оружием? Так вы серьезный таки человек!
— А что, если оружием торгуешь, серьезный? (Смеется). Так вот, на основании этой статьи швейцарцы меня задержали и, в общем-то, ничего существенного против меня не имея, посадили в тюрьму. У меня в тот момент прекрасно идет бизнес на Западе, контракты подписаны, а здесь, в России, отец нездоров был — раком болел, мучился жутко... Я просил: «Объясните, пожалуйста, за что меня задержали». — «Вот в газете о вас написано, мы проверяем». И проверяли — целый год дело секретили, не объясняли, за что держат, а потом озвучили то, что было ложью.
Я не скажу, что за этим только швейцарцы стояли, — и американцы, которые привезли четырех своих, так сказать, свидетелей, одним из которых был старший офицер ФБР Роберт Левинсон. В 2007 году он в Иране погиб: приехал туда с миссией, его выкрали и убили, но это позже было, а в Швейцарию троих лжесвидетелей он доставил...
— ...ух ты!..
— ...которые начали в суде врать, и с помощью своих адвокатов и фактов я доказал, что это сплошная неправда. Простые люди, в жюри присяжных сидевшие, не понимали, как же так? Вот, например, человек — был такой Александр Рабинович — говорит: «Я отдал солнцевской мафии 300 тысяч, они меня загнали в Америку — мне пришлось из России уехать, меня вынудили...». Я ему вопрос задаю: «А документ о том, что вы отдали солнцевской мафии деньги, предъявить можете?» — и он, значит, протягивает мне лист бумаги с текстом на фламандском языке. Сумма — 300 тысяч — цифрами указана, остальное — по-фламандски, а у меня был адвокат-бельгиец, чего не ожидал никто. Он эту бумагу берет: «Извините, но здесь написано, что 300 тысяч не приходили» — представляете? Вот что присяжным думать? Приехал официальный свидетель ФБР и об одном из эпизодов рассказывает, ему вопрос задают — он молчит. «А хотите, — предложил, — я подскажу, где ваши деньги?». Он: «Да!». — «Вы переправили их в Женеву, а потом вместе с моим следователем Зекшеном сняли». Он в крик: «А что мне было делать?!».
— Кошмар!
— Откуда я это узнал? Любая документация в дело ложится, и я постоянно его читаю, а потом, когда моего швейцарского адвоката Ральфа Изенеггера арестовали (впоследствии оправдали), они эти материалы вынули, а новые засунули, но у меня-то все на бумаге, я все переписывал — и это лишь сотая доля того, что на процессе творилось.
«ГЕНПРОКУРОР ШВЕЙЦАРИИ КАРЛА ДЕЛЬ ПОНТЕ ШЕСТЬ РАЗ СОБИРАЛА СУДЕЙ, АДВОКАТОВ И ПРОКУРОРОВ И ТРЕБОВАЛА: «ГОСПОДИН МИХАЙЛОВ ДОЛЖЕН БЫТЬ ОСУЖДЕН»
— Хорошо, что швейцарский суд в лице присяжных все-таки неподкупный и правда все равно победила...
— Безусловно!
— У нас это было бы наверняка невозможно...
— Причем прокурор даже апелляции на приговор не подал, хотя мужик это наимерзейший! Фамилия его Кроше — на русский это слово переводится как «крючок».
— Хорошая для прокурора фамилия!
— Да-да! (Смеется). Два года он меня на крючке держал и как только ни называл, что только ни приписывал! К примеру, воскликнул: «Посмотрите на Михайлова — с виду респектабельный молодой человек, а вы знаете, что своему компаньону Орлову он лично выколол ножом глаз и отобрал машину и квартиру?».
— А глаз-то, Сергей Анатольевич, зачем?
— Ну, вот так... (Смеется). Все, естественно, переводят взгляд на меня, смотрят на это чудовище: как оно там?
— Еще бы! Глаз человеку выколол...
— ...лично! Это еще не суд был, а заседание обвинительной палаты, которая каждые три месяца собирается и решает, выпустить тебя или нет, и, конечно же, те, кто туда входили, даже мысли такой допустить не могли, тем не менее каждые три месяца собирались и фарс свой разыгрывали, и вот на одно из таких заседаний приехал Орлов. Встал и обратился к присутствующим: «Здравствуйте, говорят, у меня глаза нету...», а председатель, господин Требле, отвечает: «А мы вас не звали».
Что ж, на суд, два года спустя, этот человек тоже прибыл и тогда уже выступил: «Вы извините, но вот документы мои на квартиру, вот — на машину, которой уже 10 лет», а судья, женщина с юмором, спрашивает: «А это правда, что вам глаз выкололи?». Тот: «Какой?». — «Что значит «какой»?» — и тут прокурор подхватывается: «Вы знаете, сколько у мафии денег? Они ему стеклянный сделали, нужно провести экспертизу!». — «У вас было два года, господин прокурор, чтобы ее провести, — ответила невозмутимо судья, — а сейчас мы просто проверим. Господин Орлов, закройте-ка левый глаз. Сколько я пальцев показываю?». — «Три». — «А теперь правый закройте — сколько?». — «Четыре». — «Кроше, ваши доводы не убедительны!».
— Какая Фемида, слушайте!
— И это при том, что Генеральный прокурор Карла дель Понте...
— ...небезызвестная...
— ...шесть раз собирала судей, прокуроров и адвокатов и требовала: «Господин Михайлов должен быть осужден, а если не будет, значит, работаем мы плохо».
— Это правда, что после того, как вас оправдали, швейцарские власти выплатили вам полмиллиона долларов и внесли в законодательство страны изменения?
— Да, абсолютно верно.
— Компенсация как бы, да?
— Точно. В Швейцарии существует закон: когда человека обвиняют (не важно, в чем), у него сразу же все счета замораживают, но вы, допустим, должны подать апелляцию, а стоит она три тысячи франков.
— Где же их взять?..
— ...если счета заморожены, вы не юрист, как защищаться не знаете, и подсказать некому, потому что денег у вас нет. Вот и мои все счета заморозили — это хорошо, что друзья присылали деньги и нанимали адвокатов, а если нету таких друзей — извините: как хотите, так и выпутывайтесь.
Мне по 18 пунктам обвинение предъявили, причем в первом было сказано: «Виновен в том-то и том-то», а остальные 17 начинались со слова «учитывая», и, когда смотришь, что же тебе учтут, думаешь: «Елки-палки, может, все это лучше признать?». Очень сложная швейцарская Фемида, но она, конечно, поплатилась за то, что нанесла мне такой урон. Во-первых, реноме у обвинения подорвалось, во-вторых, следователя, который так дотошно пытался меня посадить, уволили...
— ...а с прокурором Крючком что случилось?
— Ушел, правда, в выступлении своем напоследок солгал. Налогоплательщики спросили его, почему Михайлов столько времени на их деньги сидел, а потом ему еще и компенсацию выплатили, и он, как всегда, отвертелся: «Ну, Михайлов на все про все на три миллиона долларов насидел, а Лазаренко, которого мы арестовали, те же три миллиона нам заплатил — и в Америку убежал».
— Баланс!
— Да, «А как нам бороться с преступностью?» — говорит. Ну, Крючок, короче... Был в Швейцарии такой коллектив, из старших офицеров состоящий, называвшийся группа «Корус» (специально против русских был создан), и вот когда меня арестовали, они визовый режим ужесточили, на наших граждан давление началось... Всех их уволили, а этого Роберта Левинсона, который так доблестно свидетелей привез (на трех самолетах, по 20 человек секьюрити у каждого было), и его коллег разогнали.
— Аферисты какие-то просто...
— Мне кажется, это больше политика — очернить новую Россию, которая поднималась с колен, только освободилась от коммунистического режима. Америка и другие страны Запада подумали: «Вот он, наш час, когда мы можем Россию прижать, показав, что там коррупция, преступность и так далее».
«ЛЕВИНСОН ОБВИНИЛ МЕНЯ В ТОМ, ЧТО ВСТРЕЧАЛСЯ В МАЙАМИ С ЯПОНЧИКОМ И МЫ КАРАВАН С НАРКОТИКАМИ ОБСУЖДАЛИ»
— Мне приходилось слышать, что защищал вас бывший Генеральный прокурор и министр юстиции Соединенных Штатов Америки Рэмси Кларк...
— Да.
— Официально, как адвокат?
— Я вам сейчас расскажу. Да, действительно, мои юристы с этим господином, которого я очень уважаю...
— ...серьезный господин!..
— ...который при президенте Джонсоне генпрокурором был и министром юстиции, связались. Очень порядочный человек, но когда приехал в Швейцарию и сказал: «Хочу Сергея Михайлова защищать», ему отказали...
— Ух ты!
— Да, следователь пояснил, что в Женеве могут только швейцарские адвокаты работать или хотя бы франкоязычные: у меня все-таки один был бельгийский. «Мы, — говорит Кларку, — вам не разрешаем», а он: «Позвольте...
— ...я ведь не с улицы...
— ...как это вы можете не разрешить?». — «Мы все вам сказали», и, жутко обидевшись, Кларк улетел в США, но во время процесса как свидетель защиты приехал, и это было грандиозно!
— Бомба, конечно!
— Роберт Левинсон в каких-то преступлениях, якобы совершенных в Америке, меня обвинил, нагородил там всякого, что я встречался в Майами с Япончиком, мы караван с наркотиками обсуждали... Когда мне дали слово, я поправил его, потому что он несколько гостиниц назвал, где я якобы жил, и все неправильно. Я сказал: «Извините, но я встретиться с господином Иваньковым не мог, потому что он был в Америке в конце 92-го года, а я — в начале: вы отметки в паспорте посмотрите — и все станет понятно». Все это выдумки, и свидетели, которых Левинсон привез, за грин-карту работали.
Естественно, Рэмси Кларк был логичен и убедителен. Он сказал: «Мне как бывшему Генеральному прокурору дозволено в криминальные файлы внедряться, так вот, все, относящиеся к Сергею Михайлову, я посмотрел, но на него ничего нет, перед Соединенными Штатами Америки он абсолютно чист», и поклялся, что это правда, — вот и все.
— А больше и не надо...
— Левинсон между тем писал в показаниях: «В России у меня своя разведывательная сеть имеется, и ее агенты утверждают, что Михайлов занимается тем-то и тем-то» (ну, ему же вопрос задали, откуда, мол, данные)... Я тогда у Кларка поинтересовался: «Господин Кларк, если старший офицер российских спецслужб имеет свою разведсеть в США, что с ним будет?». — «Естественно, его посадят за шпионаж», — он ответил: вот такие вещи творились в суде.
«УХОДЯ ИЗ ТЮРЬМЫ, Я ОСТАВИЛ ПАВЛУ ЛАЗАРЕНКО ТЕЛЕВИЗОР, ЧАЙНИК, КАКИЕ-ТО БЫТОВЫЕ ВЕЩИ...»
— Это правда, что в швейцарской тюрьме вы сидели с бывшим премьер-министром Украины Павлом Ивановичем Лазаренко?
— Да, определенное время — через стенку. Когда уходил, оставил ему телевизор, чайник, еще какие-то бытовые вещи.
— Вы перестукивались, общались?
— Нет, и хотя швейцарцы так все устроили, чтобы мы это делали, на поводу у них я не пошел.
— Они думали, вы дураки...
— Абсолютно! Ну, представьте: убирается человек в коридоре, а дверь в мою камеру как бы случайно приоткрыта, и этот уборщик мне говорит: «Серега...».
— По-русски?
— Нет-нет, по-французски. «Тебе наркотики нужны?». Я ему: «Нет». — «Любые, бесплатно!». Я снова: «Нет!» — и закрываю дверь.
— Какой примитив, да?
— Такого рода провокации на протяжении всех двух лет были. Или еще один момент вспомнил — телефон принесли. Спрашиваю: «Как ты его достал?». Оказалось, с птицами передали — птиц разрезали, внутрь засовывали и забрасывали. Пройдет охранник — ну, лежит птица, и пускай лежит, а тот, кому надо, подойдет, подберет, вспорет — и у него уже есть мобильник.
— Ничего себе!
— Да, любопытно.
— Что такое швейцарская тюрьма и чем от российской она отличается?
— Швейцарская, в отличие от российской, цивильна.
— Типа общежития?
— Да, правда, воли ты все же лишен, а что касается продуктов, получать посылки можешь хоть каждый день.
— А телевизор, душ?
— И телевизор был, и холодильник, душ ежедневно. Раз в неделю — спортзал, есть молельная комната, где ты ежедневно можешь бывать, заказать разговор со священником.
— Женщин нет?
— Нет, конечно, но отношение к людям там более гуманное, чем у нас.
— Без издевательств?
— Да, хотя швейцарцы, честно говоря, националисты: цветных не любят.
«У МЕНЯ КОНТРАКТЫ НА МИЛЛИАРД ДОЛЛАРОВ БЫЛИ — ПОЛОМАЛИ МНЕ ВСЕ!»
— В какие страны вы сегодня попасть не можете, куда въезд вам закрыт?
— В страны Шенгенского договора — одна из них не хочет меня своим гостем видеть, и остальные 26 не пускают.
— Соединенные Штаты тоже?
— Это отдельный разговор — на въезд туда запрет просто пожизненный. Вообразите: их представители на суд тремя самолетами прилетели и в пух и прах проиграли, вследствие чего Роберта Левинсона уволили — он ушел в запас, стал заниматься нефтью, потом приехал в Иран, и с ним случилось то, что случилось. Последней вестью от него была запись, которую в Посольство США в Иране прислали: сидит он, вокруг него — террористы, и он просит, чтобы его выкупили. Террористы требовали в обмен на Левинсона отпустить каких-то иранцев, этого не произошло — и все: в 2007 году официально прошла информация, что его убили. Вот Левинсон после моего процесса был уволен, другие сотрудники, и, естественно, просто так это пройти не могло — после такого фиаско американцы до сих пор мне вредят.
— Не привыкли проигрывать, тем более русским...
— Не знаю, может, для вас будет новостью то, что Карлу дель Понте с должности генпрокурора Швейцарии сняли и в Гаагу отправили обвинителем в Международный трибунал по бывшей Югославии, но в книге «Михайлов или Михась?» есть два документа, это спровоцировавшие. Первый гласит, что я должен быть убит — вы читали?
— Конечно...
— Это все в деле, никуда не подевалось. Контрразведка Швейцарии обнаружила документ российских спецслужб: получили, дескать, сообщение от разных следственных органов России, в которых говорится, что в самое ближайшее время просьба о выдаче Михайлова будет передана министрами Российской Федерации, один источник отмечает, что после выдачи Михайлов будет убит. Это официальный документ, официальный! — а вторую бумагу я попросил выдать мне уже перед самым отлетом.
Когда все закончилось, меня отправляют в Россию, а я ни в какую: «Не полечу!». — «Вы что, смеетесь?».
— «А вот бумага!»...
— «Да, — говорю, — это вы смеетесь, раз посылаете меня на верную смерть». Ну, начались переговоры, они спецподразделение вызвать хотели... Я сказал: «Как только они меня, скрученного, внесут в самолет, вы свою истинную демократию и покажете». 20 минут остается до вылета, у меня спрашивают: «Что вам нужно?». — «Документ, что моей высылки требует Генеральная прокуратура Швейцарии, в частности, Карла дель Понте», и они дали мне справку, где написано следующее: «Мы подтверждаем, что гражданин Михайлов должен быть выслан сегодня (дата указана) в Москву на борту самолета такого-то по требованию генпрокурора Швейцарии».
Месяца через четыре после освобождения ко мне журналисты самых могучих мировых изданий приехали (где-то в архиве эти газеты, журналы есть) и о швейцарской демократии расспрашивать стали, а я им все это рассказываю. Ну, накатываю на Швейцарию, а они: «Послушайте, Сергей Анатольевич, вам не стыдно? Вас ведь там оправдали!»...
— ...с одной стороны...
— Так я и говорю: «Я же не страну и ее народ ругаю, а власть предержащих и, в частности, юриспруденцию, благодаря которой меня неправовым образом столько в тюрьме держали».
— Два года жизни украли, счета заморозили...
— Да что там счета — у меня контракты на миллиард долларов были: поломали мне все! Ну, ладно, дело не в этом... Мне говорят: «Это случайность». Я: «Случайность? А вы признаете, что Карла дель Понте шесть раз требовала меня осудить?». — «Да». — «Не имела на это права?». — «Ни в коем случае!». — «А вот это вы видели?» — и показываю им эти два документа: они у меня в оригинале здесь, я собрал...
— ...целую картотеку...
— Да, все в специальной держу комнате, и вы знаете, первыми, кто прочитал эту книгу, были швейцарцы — уверен, они там все буквы проверили. Каждый документ свой номер имеет — попробуй-ка искази! Они бы нас тут засудили, а раз нет, все, значит, правильно...
«ВЛАСТЬ НА ТОТ МОМЕНТ НАС НЕ ХОТЕЛА»
— В свое время вы баллотировались в депутаты Государственной Думы России от ЛДПР...
— ...было такое...
— ...и имели в своем избирательном округе самый высокий рейтинг — почему же в последний момент, по-моему, за день до выборов, вас сняли?
— Мне не очень, видимо, повезло, что в списке были такие люди, как Быков, Аверин, мой партнер: власть на тот момент наcне хотела. К Владимиру Жириновскому обратились с просьбой убрать их, он ответил: «Они на законных основаниях проходят», и тогда сняли... список.
— Весь?!
— Да, это беспрецедентный случай — 2000 год.
— О том, что депутатом не стали, жалеете?
— О-о-о, я просто счастлив!
— Умный вы человек — сразу видно!
— Сначала подумал: «Значит, мне это не нужно», а уже потом, по прошествии времени, понял: «Господи, как хорошо, что меня ты отвел!». Я всегда молюсь так: «Господи, сделай так, как ты хочешь, а не так, как я...
— ...и будет правильно»...
— Да, поэтому со всеми ошибками спокойно расстаюсь, ни в коем случае о них не жалею.
— Политика нынче уже вас не интересует?
— Нет, абсолютно.
— А за ситуацией в Украине следите, у вас есть там экономические, бизнесовые интересы?
— На сегодняшний день нет, но могут и появиться. Со временем...
— Вы доктор юридических и кандидат экономических наук, профессор, причем тема вашей кандидатской диссертации: «Иностранные инвестиции в российскую промышленность». Как вы считаете, почему идти в Россию зарубежный бизнес, увы, не торопится?
— О, тут очень много аспектов. Первый — атмосфера вокруг России, слухи о том, что у нас очень плохо, преступность и прочее, прочее, но на самом-то деле здесь происходит много коллапсов, связанных именно с бизнесом. Ну, колоссальная коррупция, например, — не мне вам о ней рассказывать, законы не всегда действуют, они как бы умерщвлены, но Владимир Владимирович вновь пришел к власти, и я уверен: сейчас он будет очень конструктивно в этой области действовать, потому что приобрел колоссальный опыт. Если бы, скажем, встал бы на его место другой человек, ему пришлось бы все эти пороги переступать заново, а у Путина опыт огромный, и я не сомневаюсь: новая метла будет мести по-новому — за счет знаний, понимания сути проблем и тех ошибок, которые ранее были сделаны.
«НА СЕВЕРНОМ ПОЛЮСЕ ОТРАБОТАЛИ ПОЧТИ ГОД — ЛЬДИНА РАСКОЛОЛАСЬ, И ХОТЯ ВСЯ ТЕХНИКА ПОД ВОДУ УШЛА, ЛЮДЕЙ СПАСЛИ...»
— В свое время вы стали инициатором создания и финансирования первой российской дрейфующей станции на Северном полюсе — безумно интересное дело государственной важности, но я слышал, что вам за это и спасибо не сказали, и ничем в отличие от других не наградили... Впрочем, важно не это: почему Северный полюс, что вас туда влекло? Романтика, детские впечатления от прочитанных книг? Каким вы его увидели?
— Ну, есть такой монолог у Петросяна: «Да вы, товарищ, интриган!». — «А кто это сейчас ценит?». Интересы России всегда были дороги мне и близки, и вот несколько сделок, очень хороших, прошли, и я подумал: «Что-то же для страны нужно сделать», а товарищ мой, бывший полярный летчик Александр Орлов, предложил совместно с Артуром Чилингаровым...
— ...выдающимся полярником...
— ...возобновить экспедиции на Северный полюс, которые 11 лет со времен распада Советского Союза не проводились. Создание дрейфующих станций нас увлекло — мы закупили технику, собрали ученых, сформулировали группу и с Божьей помощью на Северный полюс отправились. Да-да, с Божьей помощью — батюшку даже туда, чтобы льдину освятил, пригласили... Отработали почти год — льдина раскололась, прибыла спасательная миссия, и хотя вся техника под воду ушла, людей спасли.
...Северный полюс — это необъяснимо: мороз, скажем, градусов 35, а ты не ощущаешь его, бесконечная белая даль...
— ...тишина...
— ...и ты чувствуешь, что под тобой пять километров не просто ледяной, а ледянющей воды, — передать это трудно.
— Белых медведей не встретили?
— Именно там — нет.
— А вас инструктировали, как на Северном полюсе себя вести?
— А как же! Самый опасный зверь, предупреждали, белый медведь. Прежде чем на полюс прибыть, мы на станции в Норвегии приземлились — там лагерь в снегах стоит, и все ходят с оружием, и вот мне рассказывали, как один журналист белого медведя фотографировал, а тот эдакий неваляшка, качается, ворочается, лапы поднимает, что-то ему, как в зоопарке, кидают... Журналист метров на пять приблизился, чуть пригнулся, и в этот момент медведь встал и прыгнул — не передом, а боком, поэтому прямо на фотографа не упал, а перелетел через него и только лапой цепанул, пуховик его разодрал. Представьте себе, пять метров перелетел!
— Пошутил, так сказать...
— Настолько они коварны!.. Что интересно, когда медведь в полынье рыбу ловит, он нос закрывает — очень умный зверь.
«Я СТРОЮ ХРАМЫ, МОНАСТЫРИ, ЦЕРКОВНЫЕ ШКОЛЫ: НАШ ФОНД УЖЕ БОЛЬШЕ 100 МИЛЛИОНОВ ДОЛЛАРОВ НА БЛАГОТВОРИТЕЛЬНОСТЬ ПОТРАТИЛ!»
— Вернуться на Северный полюс хотите, чем-то он вас зацепил?
— Знаете, когда вкладываешь свои деньги, свой труд, а потом об тебя ноги еще вытирают... Ну, все, например, к Владимиру Владимировичу Путину пошли (меня, естественно, из списка вычеркнули), все орден Мужества получили... Начальник экспедиции Володя Кошелев и его зам отказались: «А почему вы Михайлову не даете?». Я же им повышенные зарплаты платил, все за свой счет покупал, а некоторые кремлевцы просто вымарывали меня отовсюду, да и дело с концом. Единственное, что радовало, — что-то я для России сделал.
Оба они, Володя Кошелев и его зам, белорусы, и им в наградном отделе сказали: «Что, отказываетесь? Ну, до свидания». Некоторое время спустя они подошли к Батьке: вот, мол, не наградили нас — за Михайлова мы вступились, а он им: «Да вы что? Вам самим надо ордена получить!», и на первой же встрече с Путиным сказал: «Что-то ты белорусов наших обижаешь...». Тот к помощнику обернулся: «Немедленно наградить!», а я так без ордена и остался, что неприятно, конечно. Родину как бы люблю...
— ...но государство не всегда...
— Нет, чиновников некоторых. Я их в лицо знаю — кто это сделал, зачем, и почему они не любят меня, мне понятно: потому что я строю храмы, монастыри, церковные школы... Наш фонд уже больше 100 миллионов долларов на благотворительность потратил, и все это по документам проходит, любая проверка пришла — показываем: смотрите, пожалуйста. В Солнцеве храм за 15 миллионов долларов построили и еще пять на роспись, утварь и прочее дадим, а эти люди — безбожники, они так считают: «Мы привыкли на него ярлыки негативные вешать — пускай и висят».
Из очерка Олега Якубова «Мой друг Сергей Михайлов».
«Сколько шума поднялось в прессе, когда на личные пожертвования жителей Солнцевского района Москвы, собранные фондом Сергея Михайлова, отлили для одной из церквей колокола. Чтобы по крупицам восстановить старую технологию отливки, были потрачены поистине гигантские усилия, и когда наконец удалось отлить великолепный колокол, его увенчали надписью: «От солнцевской братии».
Простое это, исконно православное понятие — братия — тут же получило свою интерпретацию в прессе и про колокол, отлитый «солнцевской братвой», узнала вся Россия. Да что там Россия — женевские следователи, морща лбы, пытались уяснить разницу между словами «братия» и «братва», вчитываясь в экспертное заключение, которое по настоянию адвокатов Михайлова прислали в Швейцарию специалисты московского Института русского языка имени Пушкина, и весьма были огорчены тем обстоятельством, что специалисты русского языка, в отличие от своих земляков-журналистов, никакого криминального смысла ни в слове «братия», ни даже в слове «братки» не усматривают, трактуют их как абсолютные синонимы слова «братья».
— За богоугодные дела вы награждены более чем двадцатью орденами Православной Церкви — это потребность какая-то: строить и помогать?
— Безусловно. Каждый живущий на Земле человек имеет свою миссию, то, ради чего он сюда пришел, и каждому дано ровно столько, сколько он может вынести. Я считаю, что моя миссия — нести в народ православный свет, простые христианские истины, а для этого что нужно? Храмы, монастыри, церковные школы, для меня главное мерило добра и зла — это Библия, с которой свой жизненный путь и сверяю: как поступить, куда тратить деньги, насколько это важно для России. Я очень люблю Родину...
— ...хотя она любит вас не всегда...
— ...и поселиться мог бы в любой стране... Ну, учитывая сегодняшнее мое положение, не совсем в любой, но, где жить комфортно, нашел бы, однако в России похоронены мои предки, и я, сколько хватит сил, буду работать на ее просвещение и благополучие, чтобы она встала с колен политически, экономически и социально.
— Вы сказали, из-за отсидки в Швейцарии миллиард долларов потеряли, а сегодня богатым себя назвать можете?
— Конечно же, человек я небедный — это однозначно, состоятельный, а мог бы, если бы не стечение обстоятельств, очень богатым стать. Ну, так, видимо, надо...
— Вы встречались с большим количеством умных, ярких, неординарных людей — кто из них оказал на вас самое сильное влияние, сформировал как личность?
— Одного такого человека нет — у меня, как я уже сказал, хороший с небом контакт, и влияли на меня не только люди. Случайно попавшаяся книга, просмотренный фильм — все это накладывает на мировоззрение отпечаток, и если стержневое внутри что-то есть, оно этим лишь прирастает.
— У вас очень глубокие, умные глаза...
— ...спасибо...
— ...а размышлять много приходится? Мне кажется, в голове у вас постоянно мыслительный процесс идет...
— Конечно.
— Причем параллельно на несколько разных тем...
— И это нормально — человек должен думать. Если думать не будет, это уже не человек, а животное.
«СОБАКА БЫВАЕТ КУСАЧЕЙ ТОЛЬКО ОТ ЖИЗНИ СОБАЧЬЕЙ»
— Вы, интересно, сентиментальны? Можете, например, посмотрев какой-нибудь кинофильм, заплакать?
— Сомневаюсь — тот период жизни, достаточно суровый, о котором мы говорили, меня закалил. Прослезиться могу, только когда мать вспоминаю, — эта тема меня трогает, она достаточно кровоточащая.
— Мамы уже нет?
— Да, родители мои из жизни ушли — царствие им небесное!
Из очерка Олега Якубова «Мой друг Сергей Михайлов».
«Как-то Сергей мне рассказывал: «Не помню уже точно, с чего все началось, — может, набедокурил, или еще какая причина была, но велела мне учительница по математике пригласить маму в школу. Мама тогда в исполкоме работала, они, кажется, какую-то ярмарку готовили, ну я и сказал учительнице, что матери, мол, сейчас некогда. Вот освободится и придет, а та знай свое — мать вызови, да что-то еще неуважительно о ней сказала. Я и, не раздумывая, запустил в нее циркулем — слава Богу, промахнулся, острием он в доску вонзился (сейчас даже подумать страшно, что было бы, если б попал).
Что и говорить: шум-гам, педсовет... Плюнул я на все, да и решил из «детской» школы уйти, во «взрослую» перевестись, вечернюю — забрал документы и в «вечерку» отправился. Пришел к директору, он спрашивает, почему из своей школы ушел, а я отвечаю: мол, работать хочу, самостоятельным быть — в вечерних школах обучение было на год больше, чем в дневных, а мне год ох как терять не хотелось.
Взял директор школы мои документы и велел на следующий день прийти. Пришел. «Да, говорит, братец, неважнецкие твои дела. Не хвалят тебя в твоей школе, сердиты они на тебя, ну да ладно — решил я тебе экзамен устроить. Если нормально сдашь, переведу на класс старше, так что год ты не потеряешь, но только в том случае, повторяю, если с экзаменами справишься».
Прошел я экзамены, сдал все нормально, директор тот даже буркнул себе под нос: «Чем они там, интересно, в твоей школе, недовольны были? Ну ладно, иди учись, и не балуй у меня — я тебе верю, и ты меня не подводи». Устроился я тогда работать учеником слесаря на автобазу, да и в школе успевал — уроков не пропускал, занимался добросовестно и аттестат получил хороший».
— Знаю, вы очень животных любите...
— Это правда.
— Дома у вас кто-то живет?
— В основном собаки, разных пород. Я их обожаю, разговариваю с ними...
— Собака — друг человека?
— Дру-у-уг! Собака бывает кусачей только от жизни собачьей, а так она первый товарищ.
— Свободного времени у вас наверняка мало, тем не менее, когда выпадает минутка, что делаете?
— Как правило, занимаюсь спортом.
— Каким?
— Играю для поддержания формы в теннис, потому что вес растет — много же заседать приходится... Поэтому стараюсь как можно больше двигаться — ходить пешком, на корте бывать.
Из очерка Олега Якубова «Мой друг Сергей Михайлов».
«Иногда с журналистами происходят казусы. Приехала как-то к Михайлову группа зарубежных телевизионщиков — двое огромного роста лохматых парней, оператор, репортер и миниатюрная женщина-редактор. Примерно час устанавливали в кабинете свет, еще столько же спорили, в какое кресло героя будущей передачи усадить...
Само интервью было недолгим, а вот «проходы» и, как говорят телевизионщики, «перебивки» снимали до изнеможения: Михайлов идет по коридору, Михайлов говорит по телефону, Михайлов здоровается с сотрудниками офиса... Потом стали объяснять, что без домашних съемок, как они выразились, «за чашкой кофе» очерк будет неполным и потому неинтересным. Сергей Анатольевич спросил у секретаря: «Наташа, что у меня на завтра?», и пригласил телевизионщиков домой.
Во время съемок дважды «пострадал» оператор. Михайлов славится хлебосольством, стол был накрыт в лучших традициях русской кухни, а бедненький оператор от видоискателя телекамеры не отрывался. Один раз не удержался, ринулся к столу, словно кто за ним гнался, подхватил на вилку основательный кусок семги и снова — шасть к телекамере.
Потом осматривали дом, зашли в тренажерный зал. «Вы что же, спортом увлекаетесь? — спросил репортер. — И вот эту штангу тоже поднять можете?». В вопросе сквозило явное сомнение... Михайлов к спортивным упражнениям готов не был — сразу после съемки собирался уезжать и оделся для деловой встречи, но иностранцы с сомнением качали головами, скептически ухмылялись и, похоже, воспринимали спортивные снаряды как выставочные экземпляры. Сергей снял пиджак, ослабил узел галстука, затем улегся на платформу тренажера, взял штангу, без всяких видимых усилий раз восемь или 10 ее выжал и ровным голосом спросил: «Продолжать?».
— А мне можно попробовать? — неожиданно спросил неугомонный оператор — парень с виду крепкий и физически развитый. Редакторша стала противным фальцетом его отчитывать, но оператор уже шагнул к тренажеру, улегся и тоже, спокойно сняв штангу, положил ее себе на грудь. Дальше дело пошло хуже — я бы даже сказал, совсем худо. Штанга подниматься вверх не желала, парень под тяжестью многопудового металла пыхтел, наливался кровью, на шее его вздулись вены. Миниатюрная женщина-редактор явно заволновалась — вероятно, боялась, что группа останется без оператора, а Сергей подошел у тренажеру, легко забрал снаряд из ослабевших рук оператора и водворил на место. Редактор хотела сделать в спортзале еще пару дублей, но ничего из этой затеи не вышло: у оператора дрожали руки и он никак не мог установить телекамеру».
— Спорт — раз. Что еще?
— Очень люблю получать информацию визуально: мне сложнее сейчас читать, чем поставить, к примеру, какой-то диск...
— ...или с умным человеком поговорить...
— ...да, или так.
«ПОТРЯСТИ МЕНЯ ТОЛЬКО ТО МОЖЕТ, ЧТО УЖЕ ВИДЕЛ, - ПРЕДАТЕЛЬСТВО»
— Вас потрясти что-нибудь способно? Я уверен, что в жизни у вас и предательств, и вранья было немало...
— Нет, потрясти только то может, что уже видел, — предательство.
— Часто вас предавали?
— Конечно, но небеса так распоряжались, что все предатели мои — кто там (смотрит вверх), а кто... (смотрит вниз).
— Вы — абсолютный философ, мне кажется...
— Ну да, есть немножко.
— Ко всему, по-видимому, спокойно подходите, со словами: «Значит, так надо»...
— Ну, от религиозного человека философ все-таки отличается — вся моя философия на заповедях замкнута, это основа, вокруг которой о структурируется остальное. Когда знаешь дорогу, облагородить ее, осветить — это уже вторично, третично: если видишь путь, ты по нему идешь, а свой я вижу четко.
Из очерка Олега Якубова «Мой друг Сергей Михайлов».
«Одиночество Сергея не тяготит. Нет, я бы не назвал его ни замкнутым, ни нелюдимым — скорее, даже наоборот, просто наедине с собой, как он сам однажды признался, всегда есть о чем подумать. У людей, впервые с Михайловым встретившихся, подчас даже ошибочное представление возникает, что человек он несколько рассеянный, хотя отсутствующий его взгляд вовсе ни о чем не говорит. Память у Сергея поистине феноменальная, реакция и восприятие молниеносные, конкретику от пустословия отличает мгновенно, хотя внешних проявлений — чуть, а вот когда встречается он с друзьями, особенно детства и юности, мгновенно преображается, в глазах появляются искренняя радость и теплота».
— Семья у вас хорошая?
— Да, две девочки, дочки, супруга.
— Она работает?
— Нет, за хозяйством присматривает. У старшей дочери уже трое детей, так что я трижды дедушка.
— О сыне, наследнике, не мечтаете?
— Да нет — уже, наверное, поздно...
— Я благодарен вам за беседу, а закончить хочу нестандартно: знаю, что вы душа компании и блещете всегда анекдотами, и чтобы финал нашего интервью был веселым, предлагаю один из свежих рассказать...
— Ну, хорошо. Едет, значит, как бы его назвать-то... Драйвер...
— ...водитель...
— Да, человек, который занимается частным извозом. Направляется в город, никого на дороге нет, и вдруг стоит бабушка: «Дай, — думает, — возьму: все же какую-то денежку даст». — «Ну че, бабка?». — «До города, сынок, довезешь?». — «Довезу, а чего-нибудь дашь?». — «Да наскребу мелочишку...». Едут они, и вдруг он в зеркало заднего вида смотрит: «Бабка, а ты какая-то древняя, страшная — ты не колдунья, случайно?». — «Колдунья, сынок, колдунья». — «А квартиру мне можешь наколдовать?». — «Могу. А ты что, в коммуналке живешь?». — «Да». — «Ну, ничего, отдельную завтра получишь». — «Слушай, а машину? Ты же видишь, на какой развалюхе езжу». — «И машина завтра будет у тебя, иномарка». — «Что, правда?». — «Да, говорю же тебе!». — «А что я должен-то буду?». — «А вот влюбись в меня!». — «Как? — ты же такая древняя, страшная...». — «Ну, за квартиру и машину можно ведь постараться!». Делать нечего, притормаживает, влюбляется... Едут дальше, он смотрит — бабуля сзади намалевалась, в порядок себя привела, и говорит: «Какая-то ты, бабка, все-таки странная...». — «Сынок, а лет-то сколько тебе?». — «42». — «А все в сказки веришь!»... (Хохочет).
Киев — Москва — Киев